В далеком 2016-м году на этом блоге вышла статья, посвященная тому, как блокбастер на протяжении последних нескольких десятилетий планомерно ведет кинематографический масскульт к эстетическому и смысловому вырождению. Статья называлась “Чудовище блокбастера”. Многое в ней на взгляд автора устарело, но в целом тенденция, обозначенная в ней, сохраняется и в современном Голливуде. В сегодняшнем материале мне хотелось бы поговорить и о блокбастере, и о чудовищах, но совсем в ином контексте. Поводом послужила лента Такаси Ямадзаки “Годзилла: Минус 1”.
“Годзилла: Минус 1” вышла в 2023-м году в Японии и совсем недавно получила премию Оскар за лучшие спецэффекты, став самым низкобюджетным фильмом, когда-либо выигрывавшем трофей в этой номинации — бюджет картины составил 15 млн. $. Для сравнения можем взглянуть на стоимость голливудских версий истории про гигантскую ящерицу: “Годзилла и Конг: Новая империя” (2024) стоит 135 млн. $, “Годзилла против Конга” (2021) обошлась аж в целых 200 млн. $. То есть в “Годзиллу против Конга” вполне уместилось бы 13,3 “Годзилл Минус 1”. Весьма любопытная математика.
Но дело не только в спецэффектах, которые при таком малом по меркам индустрии бюджете поразили Американскую киноакадемию. Это вопрос в известной степени технический и сам по себе интересен либо самим кинематографистам, либо совсем уж беззаветно преданным фанатам ярких боевиков с разрушениями, взрывами и космическими кораблями. Возможно, с моей стороны тезис прозвучит неожиданно и странно, однако я заявляю: “Годзилла Минус 1” Такаси Ямадзаки — один из лучших блокбастеров, которые были сделаны в последние годы. Пожалуй, ни один американский блокбастер этого же периода с точки зрения смыслового наполнения рядом не стоит. И сегодняшней статьей я постараюсь объяснить свою позицию.
Кайдзю бродит по планете
Японское слово «кайдзю» (kaiju) буквально переводится как «чудовище» или «странный зверь». В контексте японского искусства им принято обозначать огромное существо, крушащее всё вокруг (таковым вполне можно назвать и Кинг-Конга). Годзилла — кайдзю отечественного для Японии производства и, пожалуй, самый известный пример подобного монстра.
Франшиза «Годзиллы» начала свой путь в далеком 1954-м с выходом одноименной ленты Исиро Хонды. Фильм рассказывает о гигантском ящере-мутанте, пробудившемся из-за ядерных испытаний и атакующем Токио. Таким образом, с самого начала японская “Годзилла” имела прямое отношение к переживаниям нации о радиации, ибо ядерные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки еще у всех были на устах. Сегодня фильм Хонды выглядит во многом игрушечно, но в свое время он стал хитом, породив целую серию из множества продолжений и спин-оффов, а также различных адаптаций в виде комиксов, игр и аниме.
Естественно с таким влиянием «Годзилла» не могла оставаться в узких национальных рамках, и на нее обратил внимание Голливуд — как раз тогда, когда уже стремительно переходил на рельсы постоянного создания дорогих зрелищных блокбастеров. Первой ласточкой (или рептилией?) на этом поприще стала лента Роланда Эммериха 1998-го года.
Несмотря на громкий релиз, успех едва ли можно было назвать безусловным. Так, за первую неделю проката в США студия Sony прогнозировала сборы не ниже 100 млн. $, а по факту получила лишь 44, и в дальнейшем на американском рынке просматривалась тенденция к снижению — положение спасли только международные показы, которые и позволили окупить затраты на картину, а также заработать. Художественная состоятельность оказалсь еще под большим вопросом. Забавную характеристику проекту Роланда Эммериха дал знаменитый кинокритик Роджер Эберт:
“Во время просмотра подобного кино нужно тщательно подавлять голос разума. Этот фильм не несет в себе никакого смысла, кроме небрежной стилизации более успешных проектов этого рода. <…> Но мой мозг восстал и настоял на применении логики там, где она не приветствовалась”.
Но мы прекрасно знаем, что голливудских боссов не так-то легко остановить. Они готовы создавать неудачные сиквелы “Терминатора”, несмотря на их коммерческие и художественные провалы — также они готовы тащить зрителя на новые запуски американских версий “Годзиллы”.
Поэтому с тех пор мы увидели и “Годзиллу” 2014-го года, и “Годзиллу против Конга” (там еще появилась Мехагодзилла), и “Годзиллу против Конга: Новая империя”. Эти ленты характеризуются привычной для современного голливудского кинематографа зрелищностью, лишенной какого-либо внятного содержания. Стоит ли уточнять, что изначальный социальный подтекст японской “Годзиллы”, связанный с переживаниями по поводу применения атомного оружия, в американских ремейках полностью исчез?
Тем не менее, японская кинокомпания Toho продолжала создание собственных проектов о гигантском ящере-разрушителе. И сумела не только вернуть “Годзиллу” к ее изначальному посылу, но даже углубить его.
“Годзилла: Минус 1” или Япония сталкивается с кризисом
К разработке филмьма со странными названием “Годзилла: Минус 1” привлекли постановщика Такаси Ямадзаки. До этого он явно проявлял активный интерес к военному и послевоенному периоду в жизни Японии. Этой теме посвящены его ленты “Всегда: Закат на Третьей авеню” (2005), “Вечный «Зеро»” (2013) и “Великая война Архимеда” (2019). В связи с подобным увлечением некоторые критики даже стали подозревать Ямадзаки в симпатиях к японскому милитаризму и шовинизму.
Однако при просмотре “Годзиллы: Минус 1” едва ли можно обвинить Ямадзаки в великояпонском национализме. Скорее даже наоборот. Режиссер помещает действие фильма в 1945-й год, когда шли последние бои Японии во Второй мировой. В связи с этим остро ставятся проблемы состояния японского общества в самом конце войны и сразу после поражения в ней. Перед нами социум, только что переживший многолетнюю бойню и военный разгром, причем война со стороны Японии была захватническая и неправедная; помимо прочего уже случились ядерные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, а всё вокруг погружено в руины и разруху. Это тотальная экономическая и социальная депрессия.
Главный герой фильма — молодой летчик-камикадзе Коити Сикисима, не сумевший найти в себе боевой храбрости до конца исполнить долг перед императором. Вместо того, чтобы доблестно врезаться в противника своим самолетом во время воздушного боя, Сикисима решил сослаться на неисправность истребителя и приземлился на ремонтной базе острова Одо. Авиамеханики догадываются, что Сикисима просто смалодушничал, но осуждения не высказывают — всем ясно, что война уже проиграна и самоубийственные атаки ничего не могут изменить. Именно здесь, на Одо, герой впервые сталкивается с ужасным монстром, известным по местным преданиям как Годзилла. Чудовище уничтожает практически всю базу, и здесь Сикисима тоже оказался не на высоте, т.к. пугается в нужный момент открыть огонь по кайдзю из пулемета. Лишь ему и старшему механику удается выжить.
Сикисима возвращается в родной Токио, полуразрушенный из-за бомбардировок. Инфраструктура разваливается, повсюду сироты, вдовы, голод и плач. Родители летчика погибли. Соседка клеймит его предателем, т.к. перед ней стоит камикадзе, оставшийся целым и невредимым. Вскоре к нему прибивается бродяжка Норико с грудной девочкой Акико — девушка не мать этого младенца, но фактически ухаживает за ним, как за родной дочерью. Молодые люди остаются вместе, хотя их отношения не имеют какой-либо определенности, в первую очередь из-за замкнутости Сикисимы. В конце концов, чтобы обеспечивать всех троих, демобилизованный пилот устраивается на ветхий катер пулеметчиком, чтобы с командой уничтожать тысячи морских мин, оставшихся в океане после войны. По ночам парню снятся погибшие товарищи и нападение Годзиллы на остров Одо. Он еще не знает, что ему, как и всему остальному Токио, в ближайшее время предстоит встретиться с гигантской и разрушающей всё ящерицей не только в ночном кошмаре.
Таким образом, Годзилла здесь — явная метафора социального хаоса. Всё встает на свои места, когда мы перестаем рассматривать Годзиллу как гигантскую ящерицу и начинаем воспринимать ее, как более емкий художественный образ. По аналогии с тем, как при чтении «Скотного двора» Джорджа Оруэлла важно суметь увидеть за оболочкой свинок, овечек и лошадок более серьезные общественно-политические аналогии.
Буквально всё в этом фильме носит социально-политический подтекст. Главный герой постоянно бежит от ответственности, мучаясь одновременно от чувства вины и личной неустроенности. В свою очередь, его личные ощущения экстраполируются на всю послевоенную Японию, хоть в повествовании и представлены разные социальные типы. Напрямую высказывается критика японского правительства как во время войны, так и после нее. Например, капитан катера Акицу, на котором служит Сикисима, незадолго до решающей схватки с Годзиллой говорит товарищам:
“Мы все прошли через войну. И на этот раз наше дело правое”.
Помимо прочего, вполне определенно показано, что государственные структуры почти полностью устраняются от помощи населению в борьбе с Годзиллой. Поэтому обществу (рабочим, морякам, бывшим военным и т.д.) приходится создавать низовые организации и при помощи солидарности коллективно оказывать сопротивление возникшей напасти. Получается, что между Годзиллой и понятием кризиса можно поставить знак равенства: общество должно мобилизоваться для того, чтобы справиться с этим вызовом, а новое поколение смогло жить в мире и справедливости.
Чтобы приведенная интерпретация не выглядела произвольной, обратимся к словам автора фильма. В пресс-релизе от июля 2023 года Такаси Ямадзаки поделился своим представлением и видением фильма:
“Послевоенная Япония потеряла всё. В фильме показана жизнь, полная небывалого отчаяния. <…> Чтобы изобразить это состояние, мы с командой воссоздали обстановку, в которой Годзилла выглядит, как будто к нам идет сам «страх»”.
Чуть позже, в октябре 2023-го, постановщик признавался в интервью Норихико Ёнехаре, что в этом высказывании есть и тесная связь с сегодняшним днем:
“Я также считаю, что нам необходимо осознавать все проблемы недавнего времени и ощущение того, что мир движется к войне. <…> Более того, я получил предложение поставить фильм в 2019-м году, и пока планировал проект, наступила пандемия коронавируса. Надежды на правительство были подорваны, и в обществе началось распространение тревоги о необходимости справиться с ситуацией на уровне частного сектора. Я думаю, что такие аспекты также отражены в фильме”.
Возможно ли представить в современном американском блокбастере, чтобы герой фильма устраивался на тяжелую и опасную для жизни работу, чтобы была возможность купить для маленького ребенка “даже (!) американское сухое молоко”? Или чтобы правительство подчеркнуто дистанцировалось от необходимости борьбы с глобальной катастрофой?
Линии главных героев в фильме “Годзилла: Минус 1” тоже выстроены так, что подобное развитие невозможно представить в блокбастере из США. Возможно потому, что у американцев не было настолько травмирующего общенационального опыта. А у японцев был. Они о нем помнят, и, обогатив современными переживаниями, превращают в социальное высказывание.
Блокбастер новой эпохи
Резюмируя вышесказанное, я рискну сказать, что Такаси Ямадзаки показал мастер-класс, как надо снимать блокбастер в современном мире, когда планета погрузилась в кровавый милитаристский угар и всепоглощающий кризис. “Гозилла: Минус 1” не отменяет формы блокбастера, как такового — это по-прежнему очень зрелищное, динамичное, захватывающее кино с использованием ярких спецэффектов. Но она обогащает его столь необходимым в сегодняшней действительности откликом на окружающие беды и, развлекая — просвещает.
Любопытно отметить в качестве отдельного факта, что создатели дополнительно выпустили черно-белый вариант. Он смотрится так, будто это фильм Акиры Куросавы, но про гигантскую ящерицу. Кстати, студия Toho исторически не только занималась созданием лент про Годзиллу, но также, как прокатчик, распространяла творчество того же Куросавы. Может, это один из эффективных путей соединения авторского и коммерческого?