Американский политический дискурс в силу исторических традиций значительно сдвинут вправо. Мы уже касались этой темы в статье о сценаристе Абрахаме Полонски. Поэтому слово “коммунист” тут же превращается в ругательство (вроде слова “иноагент” в некоторых других традициях). Из-за этого появление открытых левых в США особенно удивительно. А в творческой среде удивительно вдвойне, ибо там можно относительно безопасно прослыть прогрессивным, находясь даже на умеренно-либеральных позициях, вроде тех, что занимают Джордж Клуни или Оливер Стоун. Но и там возникают более радикальные художники, порой в совершенно неожиданных лицах.
Кто бы мог подумать, что актер Тим Роббинс, знаменитый Энди Дюфрейн из “Побега из Шоушенка” — убежденный социалист, который выражает свою позицию как в театре, так и в кино? Между тем, это факт. И в нынешней статье мы рассмотрим его творческий и человеческий путь.
“Актерская банда” и Энди Дюфрейн
Тим Роббинс появился на свет 16 октября 1958 года в солнечной Калифорнии, городок Вест-Ковин. Он принадлежал к самой что ни на есть богемной семье: отец Гил Роббинс, был участником знаменитой группы The Highwaymen (не путать с более поздней супергруппой Вилли Нельсона); мать Мэри Сесилия тоже занималась музыкой. Дом Роббинсов напоминал творческую мастерскую, где постоянно звучала музыка, велись оживленные дискуссии об искусстве, а гости – писатели, художники, музыканты – были неотъемлемой частью быта. Но это была не просто творческая тусовка. Гил Роббинс в составе The Highwaymen участвовал в создании протестных песен. К тому же, Тим бывал и в клубе отца “The Gaslight Cafe” в Гринвич-Виллидж, где собиралась прогрессивная творческая интеллигенция, и время от времени играли люди вроде Боба Диллана, Брюса Спрингстина или Бонни Рэйтт.
Учитывая обстоятельства, ежедневно влиявшие на юный ум, можно сказать, что судьба парня была практически предрешена. Уже в 12 лет Тим Роббинс стал участвовать в отдельных театральных постановках, а в возрасте 15 лет вступил в труппу «Theatre for the New City». А вскоре поступил в Калифорнийский университет (знаменитый UCLA), чтобы изучать актерское мастерство профессионально.
Роббинс не только участвовал в университетских постановках, но и жадно искал новые формы театрального самовыражения. Так, в 1981 году, вместе с единомышленниками он основал в Лос-Анджелесе экспериментальную труппу «The Actors’ Gang” (что можно перевести как “Актерская банда”), которая действует по сей день и известна провокационными и социально направленными постановками. В компании артистов “банды” в разное время мы встречаем самые неожиданные лица Голливуда: Джон Кьюсак, Джек Блэк, Хелен Хант, Джон Си Райли, Джон Фавро, Джереми Пивен, а в консультативном совете состоят Дон Чидл и Джанкарло Эспозито.
Официальный сайт творческого объединения гласит:
“В 1981 году мы начали это путешествие в гаражах, художественных галереях и на углах улиц, давали полуночные шоу в небольших залах и на темных улицах Голливуда. Мы хотели рассказывать истории, которые что-то значат для окружающего нас мира, истории, которые смело противостоят власти и беспощадно разоблачают лицемерие. Мы хотели рассказывать истории о любви и героизме, благородстве и достоинстве бедняков. Под «мы» тогда подразумевались восемь студентов UCLA. Четыре десятилетия спустя мы — 50 преданных своему делу артистов, гастролирующих по всему миру, по-прежнему играющих в театре, по-прежнему рассказывающих актуальные истории и при этом реализующих признанные на национальном уровне программы в тюрьмах, центрах реабилитации и школах. К нашим учителям присоединились бывшие заключенные, неутомимый персонал и растущее число женщин, мужчин и молодежи, которые используют инструменты, которые мы предоставляем, чтобы добиться перемен в жизни”.
И Роббинс вместе с командой совсем не лукавит. Про работу в тюрьмах мы расскажем ближе к концу статьи, а что касается борьбы с властью и разоблачением лицемерия, то здесь есть самые яркие примеры. Например, в 2003-м году, когда Тим Роббинс открыто высказался против вторжения США в Ирак, команда поставила по пьесе самого Роббинса сатирический спектакль “Встроенные” (Embedded) на злобу дня, и театралы тут же наткнулись на конфликт с адептами официальной повестки. Например, президент Национального зала славы бейсбола Дейл Петроски, заявил, будто позиция Роббинса “помогла подорвать позиции США и подвергнуть войска еще большей опасности”. А газета Newsday назвала спектакль “агитпроп-карикатурой”. При этом залы были полные во всех городах, куда бы Роббинс не поехал с этим “агитпропом”. Отметим, впрочем, что американская бюрократия, видимо, еще не открыла для себя метод полной зачистки культурного пространства с выдавливанием и отменой оппозиционных деятелей искусства, поэтому “Актерская банда”, хоть и под ругань, но показывала свою бунтарскую постановку, оставаясь при этом на свободе. Но наверняка функционеры из США еще успеют перенять передовой опыт у коллег на других континентах.
Однако вернемся к чисто творческому контексту. Параллельно с театром Тим Роббинс начал пробовать свои силы в кино. Первоначальный кинематографический успех пришел к нему с ролью юного питчера Кэлвина ЛаЛуша в спортивной драме Рона Шелтона “Дархэмские быки”. Так появилось еще одно направление в творчестве Роббинса, связанное с мейнстримом, и оно, как мы сегодня знаем, несколько заслонило собой всю остальную, куда более важную и интересную деятельность для широкого зрителя — большинство зрителей действительно знают Тима Роббинса в основном как Энди Дюфрейна из “Побега из Шоушенка”. В эту же традицию укладываются и его роли в комедиях вроде “Нечего терять” или блокбастерах по типу “Войны миров”.
Впрочем, своего единственного “Оскара” Тим Роббинс получил тоже за работу в мейнстримном фильме, хоть и не настолько развлекательном, как выше перечисленные — за роль в “Таинственной реке” Клинта Иствуда.
Однако рискну сказать, что наиболее интересные, заметные и дерзкие вещи в сфере кинематографа Тим Роббинс сделал как режиссер.
“Боб Робертс” и “Мертвец идет”
Тим Роббинс признавался, что на его творчество сильно повлиял итальянский драматург Дарио Фо, тяготевший к жанру политической сатиры и фарса, в свою очередь напрямую наследовавший традиции немецкого драматурга-коммуниста Бертольда Брехта. В этом смысле совершенно ясно, откуда растут ноги у “Встроенных”, которых Роббинс написал и поставил. В кинорежиссуре наш герой дебютировал схожим образом. В 1992-м году он поставил политическую сатиру “Боб Робертс”.
Сюжет вращается вокруг вымышленных выборов в Пенсильвании в 1990-м. Америка недавно вступила в войну в Персидском заливе. Основными кандидатами на пост сенатора стали образованный демократ Брикли Пэйст (Гор Видал) и республиканец Боб Робертс (Тим Роббинс), откровенно реакционный кантри-музыкант. Пока Пэйст пытается апеллировать к разуму, бороться с неравенством и убеждает отказаться от милитаристской риторики, Боб Робертс ездит по округам с концертами, где через песни критикует бездельников и левых, защищает традиционные ценности и восхваляет свободный рынок, который, по его мнению, является сердцем Америки. Главной бедой страны он считает наркотики. Все это сопровождается обилием звездно-полосатых флагов, бесконечными признаниями в любви к великой родине и обаятельной улыбкой. Пэйст же, будучи пожилым и немного скучным, теряет на фоне молодого, остроумного и харизматичного Робертса. Однако настойчивый журналист Джон Рэплин, известный как “Багс” (Джанкарло Эспозито), увлекающийся теориями заговора, убежден, что Боб Робертс связан с американскими спецслужбами, а его организация по борьбе с наркозависимостью Broken Dove — это лишь прикрытие для секретных операций ЦРУ по торговле этими же самыми наркотиками в масштабах планеты. Над всем этим стоит таинственный Лукас Харт III (Алан Рикман), глава избирательного штаба Боба Робертса и бывший сотрудник ЦРУ.
В интервью для MEL Magazine Тим Роббинс так описывал корни рождения этого нелицеприятного персонажа, которого он сам исполняет:
“Я видел, как тот вид венчурного капитализма, который возглавил и наделил полномочиями Рональд Рейган, пришел в мой маленький городок — моим маленьким городком был Гринвич-Виллидж. Поэтому моей реакцией было создание фолк-певца яппи*”.
*яппи (англ. Yuppie) — молодые состоятельные люди, строящие всю свою жизнь вокруг материального успеха и возводящие достижения в бизнесе в абсолют.
Таким образом, получается, что Боб Робертс — своего рода анти-Боб Дилан; анти-Пит Сигер или анти-Вуди Гатри. Кантри-певец, выступающий не за счастье работяг, а за кошельки капиталистов.
Тим Роббинс прямо показывает, что выборы при буржуазной демократии очень легко превращаются в управляемый процесс, где первую скрипку (в данном случае первую гитару) играют не четко выстроенные программы, идеи или искренняя забота об избирателях, а финансовые потоки, классовые интересы и предвыборные штабы, аффилированные с теми или иными богатыми организациями. В этом контексте несколько смешно говорить о реальной конкуретнтности или демократичности процесса, и режиссер без стеснения вскрывает эту реальную сущность выборного процесса. Перед нами то, что французский левый теоретик Ги Дебор называл “обществом спектакля”.
Следующий проект Тима Роббинса пошел в принципиально ином направлении и касался уже вопросов этики и морали, а не политики. Речь идет о ленте “Мертвец идет” (1995). Здесь всё вращается вокруг проблемы смертной казни. Монашка, сестра Хелен Прежан (ее играет Сьюзен Сарандон, партнерша Роббинса на протяжении долгого времени) получает письмо от Мэттью Понселета (Шон Пенн), заключенного в камере смертников, с просьбой о духовной и юридической поддержке. Понселета обвиняют в двойном убийстве и изнасиловании. У него нет денег нанимать полноценного юриста, чтобы составлять бумаги об апелляции, и тем более нет времени изучать вопрос самому. Понеселет утверждает, что невиновен, но всем плевать, потому что он бедняк. Сестра Хелен соглашается помочь парню, несмотря на сомнения — она чувствует своего рода христианский долг. Женщина начинает регулярно посещать Мэттью в тюрьме и постепенно узнает его. И с каждым днем ее положение становится все более шатким, т.к. также ей приходится общаться с родителями жертв, погибших при предполагаемом участии Понселета. К тому же, она всё больше погружается в принцип работы пенитенциарной системы, в рамках которой предусмотрена смертная казнь.
В интервью Чарли Роузу по поводу “Мертвец идет” Тим Роббинс следующим образом описывает свои творческие мотивы:
«Фильм о любви и сострадании, а также о насилии и нашем потенциале к насилию и мести. И знаете, имея дело с таким вопросом, я просто почувствовал, что очень важно не выносить суждений, и мне пришлось разобраться со своими чувствами по этому поводу. Откровенно говоря, если бы я оказался в подобных обстоятельствах, у меня обязательно возникло бы желание отомстить. <…> Конечно, вы будете защищать своих близких и мстить за любое насилие, которое которое по отношению к ним происходит. Вопрос становится гораздо сложнее, когда мстить начинает государство, да еще шесть месяцев или шесть лет спустя”.
Тим Роббинс избегает прямолинейного морализаторства, хотя, полагаю, соблазн при такой истории должен быть велик. Более того, он отказывается от разговора о безусловно невиновном человеке, подвергнутом незаслуженному наказанию (здесь он расходится, например, с “Жизнью Дэвида Гейла” Алана Паркера) — он специально делает персонажа Шона Пенна не столь уж невиновным и не таким уж нравственно безупречным. В какой-то степени режиссер специально в лице Мэттью Понселета выводит крайне неприятную личность. Это позволяет Роббинсу поставить вопрос о моральной допустимости смертной казни вне зависимости от степени виновности заключенного — ибо лишение преступника жизни касается не только самого преступника, но также всех окружающих людей, задействованных в процедуре умерщвления.
“Мертвец идет” показал, что Роббинс — совсем не проходной режиссер-ремесленник, и что с ним нужно считаться, как с автором. Фильм получил 4 номинации на премию “Оскар” (включая постановку), а Сьюзан Сарандон выиграла трофей за лучшую женскую роль. Также ленту ждал успех и на Берлинском кинофестивале, где “Мертвец идет” собрал 4 статуэтки. Но главный режиссерский проект Тима Роббинса был еще впереди.
“Колыбель будет качаться”
Пиком кинематографического творчества нашего героя стал фильм “Колыбель будет качаться”, вышедший в 1999-м году. Тим Роббинс обратился к истории создания реально существовавшей музыкальной пьесы (мюзикла) композитора Марка Блицштейна “Колыбель будет качаться”, посвященной классовой борьбе и написанной в ответ на беды Великой Депрессии. Постановка представления велась в особенных исторических условиях. Администрация президента Рузвельта пыталась дать работу безработным за счет государственных рабочих мест, и в частности появился Федеральный Театральный Проект, позволявший зарабатывать на жизнь потерявшим хлеб артистам; американский крупный бизнес искал выгодных контактов с представителями фашистских правительств в Италии и Германии; в США шло активное противостояние между левыми и правыми, профсоюзами и службами безопасности предприятий. Помимо прочего, в создании спектакля принимал участие режиссер Орсон Уэллс.
Неудивительно, что всё это попало в зону внимания Тима Роббинса. Подобный материал соединял и увлечение театром, и независимость искусства, и встроенность деятелей культуры в общественную жизнь, и классовое противостояние. Параллельно с выходом фильма, Тим Роббинс выпустил иллюстрированную книгу, в которой излагал историю зарождения замысла и мотивы, побудившие его вообще взяться за этот сюжет:
«У меня много веры в зрителей. На каждое деструктивное и негативное стремление, на которое нацелены определенные создатели фильмов, я верю, есть зрители, которые хотят большего, которые отчаянно нуждаются в положительных отражениях человечества. Когда я впервые услышал правдивую историю о первом выступлении «Колыбель будет качаться», моя немедленная реакция была: «Какой финал для фильма». Это была позитивная, вдохновляющая история о человечестве, творчестве и свободе. Какое удивительное мужество должно было потребоваться актерам, чтобы подняться со своих мест. Меня вдохновляет опасное искусство. <…> Я черпал свое стилистическое вдохновение из комедий тридцатых годов Престона Стёрджеса, Фрэнка Капры и Ховарда Хоукса. Я знал, что для того, чтобы это получилось, ключевыми были темп и юмор. Также было необходимо изобразить персонажей, которым пришлось столкнуться с трудными решениями того времени, персонажей, столкнувшихся с голодом и отчаянием. Через этих людей мы надеялись показать благородное человечество и мужество тех, кто пережил Великую депрессию. И, наконец, я хотел представить альтернативное изложение действий правящих классов до Второй мировой войны. В целом пантеоне фильмов, изображающих ту войну, я не верю, что нам когда-либо показывали участие американского бизнеса и правительства в подъеме европейских военных машин«.
Книга “Cradle Will Rock: The Movie and the Moment”
Чтобы должным образом рассказать историю, Тим Роббинс вооружается романной структурой: он заявляет целый калейдоскоп сюжетных линий, касающихся людей разных профессий и социального положения, для того, чтобы они сложились в единую картину и единое высказывание. Здесь есть собственно композитор Марк Блицштейн (Хэнк Азария), который почти не спит, работая над своей пьесой, а в виде галлюцинаций ему являются умершая жена и в качестве творческого наставника — Бертольд Брехт. В то же время Орсон Уэллс (Энгус Макфадьен) со своим продюсером Джоном Хаусманом (Кэри Элвес), ставящий эпатажные и дерзкие спектакли в театре Mercury. Богемный капиталист Нельсон Рокфеллер (Джон Кьюсак), считающий себя просвещенным человеком, нанимет живописца-коммуниста Диего Риверу (Рубен Бладес) расписывать холл Рокфеллер-центра. Маргерита Сарфатти (Сьюзан Сарандон), любовница и эмиссар Бенито Муссолини в Соединенных Штатах, ведет переговоры от имени фашистского правительства с представителями американских правящих кругов, в том числе с газетным магнатом Уильямом Рэндольфом Херстом. Циничный комик-чревовещатель Томми Крикшоу (Билл Мюррей) из-за отсутствия работы вынужден трудиться в Федеральном Театральном Проекте и обучать юмористов-любителей, втайне ненавидя всех леваков. Наконец, Холли Флэнаган, глава Федерального Театрального Проекта, должна защищать свое просветительское учреждение от нападков консервативных конгрессменов, взявших моду за каждой шторой искать большевиков.
С одной стороны, Тим Роббинс рассказывает о принципиальных художниках, которые должны быть на стороне народа, выступать за социальное освобождение, бороться с эксплуатацией и капиталистическим диктатом — и в этом отношении он вполне следует традициям того же Бертольда Брехта. Здесь уместно будет вспомнить характерный (и совершенно вопиющий для американского кино) эпизод перепалки между Диего Риверой и Нельсоном Рокфеллером, когда первый, без всяких согласований, на фреске “Человек на распутье”, вдруг нарисовал Ленина. Приведем весь эпизод целиком:
Еще отметим, что это, пожалуй, единственный фильм, созданный в Голливуде, и в котором есть сцена, где поют “Интернационал” (международный пролетарский гимн и первый гимн СССР).
С другой стороны, фильм явно указывает на то, что правящий класс предпочел бы сделать из творческой интеллигенции своего рода интеллектуальных проституток, обслуживающих элиты за хорошую плату. Вспоминается знаменитый фразеологизм о том, что тот, кто девушку ужинает — тот ее и танцует. И финал ленты однозначно заявляет позицию Тима Роббинса по этому вопросу.
Таким образом, Тим Роббинс фильмом “Колыбель будет качаться” доказывает, что он один из немногих левых радикалов в американской киноинтеллигенции (компанию ему может составить разве что Джон Сейлз). Не исключено, что именно его воинственная, бескомпромиссная позиция, особенно в отношении роли искусства в классовом обществе, привела к тому, что с тех пор он не снимает режиссерских проектов.
Продолжая борьбу
С момента выхода “Колыбель будет качаться” Роббинс остался на экране лишь в качестве актера — общественную позицию он выражает через подмостки “Актерской банды” и ее проекты. Все-таки кинематограф (особенно студийный) в гораздо большей степени контролируется капиталом, чем театр. Зато The Actors’ Gang демонстрирует интересные примеры левого театра. Например, работа коллектива в тюрьмах построена на том, что они организуют актерские мастер-классы и помогают ставить собственные спектакли людям, отбывающим наказание в местах лишения свободы.
В интервью для журнала People Тим Роббинс рассказывал о концепции “тюремного” проекта:
“По сути, программа помогает воплотившимся людям соприкоснуться со своими чувствами. Если в тюрьме преобладает эмоция, то это гнев. Как способ выжить. Каждый изображает злого человека, чтобы его оставили в покое. Но когда кто-то ведет себя так годами, он, как правило, лишается всех остальных эмоций. Поэтому мы в ходе театральных мастер-классов поощряем [заключенных] выражать грусть, счастье и страх через образ. <…> 98% заключенных в какой-то момент выйдут на свободу. Разве вы не хотели бы, чтобы у человека, вышедшего из тюрьмы и живущего по соседству, были инструменты, позволяющие справляться со своими эмоциями?”
Как показывает практика, некоторые из прошедших мастер-классы “Актерской банды” в тюрьмах, присоединяются к этому коллективу, выйдя на свободу, или продолжают заниматься творчеством самостоятельно. Что это, если не действительно необходимая адаптация?
Мы не должны забывать пример Тима Роббинса. Он показывает нам, что кинозвезда, даже будучи встроенной в буржуазные отношения и в студийную систему, может продолжать бороться за интересы простого народа. Вопрос в том, какие формы будут избраны.