В сегодняшнем мире мы все чаще замечаем, что деятели культуры — те, кто призван выражать чаяния общества и двигать его развитие вперед — зачастую обслуживают только собственные интересы, порой позабыв про какое-либо достоинство. Это их право, но чести все равно не делает. В то же время история кино, не столь далекая от нас, знает примеры творческих деятелей, достигших невиданных материальных успехов и при этом готовых на самоотверженные поступки во имя принципов и идеалов. Одним из ярчайших героев подобного рода стал Далтон Трамбо, в середине 1940-х добившийся статуса самого высокооплачиваемого сценариста Голливуда, а уже во второй половине этого же десятилетия потерявший всё — он отказался плясать под дудку Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, которая за каждым углом искала коммунистов в киноиндустрии.
Человек, написавший «Спартака» и «Мотылька«, «Римские каникулы» и «Храбреца«, «Одинокие отважны» и «Без ума от оружия«, на протяжении нескольких десятилетий доказал свою высокую квалификацию и собственным примером продемонстрировал, что преуспевающий кинематографист может быть и ответственным гражданином. Предварить наш рассказ о нем хотелось бы фрагментом письма, которое Трамбо написал Кирку Дугласу по поводу исправления «Спартака» на этапе пост-продакшена:
«Все наши опасности и все наши обещания проистекают из того, что мы поставили очень высокие цели. Если мы хоть на мгновение откажемся от них ради чего-то поменьше — мы упадем гораздо ниже, чем если бы изначально целились невысоко. Собственно, дело не в спасении картины, а в том, чтобы сделать ее великолепной»
из книги Кирка Дугласа «Я — Спартак!«
Эти вдохновляющие слова можно было бы отнести также к жизненному и творческому пути их автора. Имя Трамбо немного затерялось в тумане истории, но в последнее десятилетие его вновь вспомнили, благодаря фильму Джея Роуча «Трамбо» (2016-й год), где знаменитого сценариста сыграл Брайан Крэнстон. Картина держится в рамках традиционного «оскаровского» мейнстрима и излагает биографию героя несколько упрощенно. Мы попытаемся углубиться в детали, посмотреть на борьбу Далтона Трамбо с обстоятельствами, и, конечно же, вынести для себя практические уроки, коих нас ждет великое множество.
Далтон из семейства Трамбо
Необычная фамилия берет свое начало аж в Швейцарии, где она еще в XVIII веке фигурировала как Труммельбах. Пройдя через века, фамилия трансформировалась в Трумбах, затем в Трумбо и, наконец, с переселением в Соединенные Штаты превратилась в Трамбо. Впрочем, столь длительная история не позволила древнему роду нажить солидный капитал, поэтому семейство было довольно бедным.
Орус Трамбо, отец Далтона, трудился во многих местах обычным наемным рабочим. В том числе в обувном магазине. И, несмотря на ограниченные финансовые возможности, Орус тратил значительные средства на книги — например, дома он имел полное собрание сочинений Шекспира и Библию. Фолианты глава семейства использовал не только как детали интерьера, но прекрасно знал их содержание и мог цитировать многие фрагменты, что не могло не оказать влияние на маленького Далтона.
Мод, набожная мать парнишки, посещала весьма нетрадиционный вариант протестантской церкви, а именно церковь так называемой «Христианской науки» (одно из либеральных течений американского христианства). Вместе с матерью Далтон Трамбо постоянно посещал службы Христианской науки в детстве и позднее в интервью Брюсу Куку признавался, что, хоть и не разделял убеждений Мод, все же вынес для себя много полезного:
«Эта религия прекрасно подходила для воспитания, потому что вас учили, что страх является причиной человеческих болезней… Христианская наука действительно дает многим людям отсутствие чувства страха. И это очень здорово«
Позднее мы увидим, что, вероятно, стремление освободиться от страха обуславливало многие поступки Далтона в трудовой и творческой деятельности. В конце концов, человек, который знает, что все беды от страха, может вести себя куда более непоколебимо, чем любой другой.
Политические предпочтения юноши формировались в достаточной степени стихийно, так как никто из родителей не имел определенной гражданской позиции. Впрочем, в годы Первой мировой войны всё семейство, как и многие другие в Америке, подверглось влиянию националистических и шовинистических идей, активно продвигавшихся в СМИ той эпохи. Орус Трамбо даже состоял руководителем ячейки так называемой Лиги Лояльности, которая предостерегала граждан США от прогерманских настроений, однако позже ушел с поста, т.к. почувствовал нарастающую агрессию этой организации.
Далтон тоже довольно быстро обнаружил общественную опасность радикального национализма, когда в некоторых городах начались погромы, а в Сент-Луисе даже линчевали одного немца.
В общем, моральный облик будущего двукратного обладателя премии «Оскар» складывался под одновременным влиянием классической литературы, нетипичного протестантизма и политических открытий ранней юности. Безусловно все эти факторы наложили отпечаток на «взрослое» творчество Трамбо.
Юный газетчик из пекарни
О первых литературных шагах Далтона не так уж много сведений. Есть информация, что будучи учеником гимназии в Хортоне, наш герой начал издавать четырехстраничную газету Fax и даже продал шестимесячную подписку за шестнадцать центов, но по неизвестным причинам прекратил публикации после первого же номера.
Из более проверенных данных можно сказать, что впервые Трамбо соприкоснулся с профессиональным писательством, когда учился в средней школе — некий Уолтер Уокер нанял его в качестве стажера-корреспондента в газету Grand Junction Daily Sentinel. В газете Далтон освещал судебные процессы, деятельность общественных организаций, образовательную жизнь и т.д.
В это же время он стал практиковаться и в искусстве публичных выступлений, выиграв риторический конкурс в Колорадо. Много лет спустя Трамбо скажет своим детям, что дискуссии были важной частью его образования.
«Он научился изучать обе стороны вопроса, приводить аргументы за любую из позиций и уверенно выступать перед аудиторией«
(из воспоминаний дочери, фотографа Митци Трамбо)
В том же самом Колорадо Далтон Трамбо поступил в университет, где писал для студенческих газет Silver and Gold и Dodo. Так формировалась его первоначальная квалификация как автора. Кто знает, может быть, он так бы и продолжил путь печатного журналиста, если бы семья в поисках лучшей жизни не перебралась в Лос-Анджелес, штат Калифорния. Туда же последовал и Далтон, взяв перерыв в учебе.
Правда, в худших традициях США той эпохи, никакой счастливой доли семейство Трамбо в Калифорнии не нашло (невольно вспоминаются судьбы персонажей «Гроздьев гнева» Джона Стейнбека). Орус не сумел устроиться на работу, и от навалившихся трудностей пошатнулось его здоровье. Поэтому Далтон Трамбо, чтобы прокормить семью, впервые вынужден был столкнуться с физическим трудом — он устроился на работу в пекарню. Потом он вспоминал:
«По какой-то идиотской причине, я был уверен, что это лишь временная работа перед моим возвращением в колледж осенью. Однако потом выяснилось, что я проработал в этой пекарне по девять часов в ночную смену восемь лет подряд, получая зарплату, которая упала до 22 долларов в неделю в 1929 году… и составила 18 долларов, когда я уволился летом 1933 года»
Но и этого было мало. В скором времени Далтон Трамбо потерял отца. И хотя официальной причиной смерти значилась пернициозная анемия, сам Трамбо добавлял, что Орус умер из-за «стыда за свою неспособность найти работу».
Ответственность возрастала, а Великая Депрессия вместе с депрессией психологической усиливались с каждым днем. Казалось, все мечты были растоптаны. Не будет ни обеспеченной жизни, ни творческого признания, ни семейной гармонии. Трамбо активно занимался литературой, но в стол. Ни один из романов не брали к публикации. С малой формой тоже все обстояло прискорбно. В конце 20-х и начале 30-х годов Далтон написал 88 рассказов и 6 романов, но ни один из них не был принят издателями.
С киносценариями было то же самое. Первые сценарии отклоняли на разных студиях. Что, конечно, вызывало отчаяние у молодого человека, так стремившегося заниматься искусством и вырваться из тяжелой материальной ситуации. По большому счету, Далтон Трамбо был лишь одним из тысяч амбициозных и творческих молодых людей, кого реальность упорно отказывалась замечать.
Первая публикация состоялась лишь в декабре 1930-го года, и то фактически без гонорара — журнал Film Spectator согласился напечатать сатирическую статью о Голливуде. Но это был тот небольшой шанс, который Далтону Трамбо был страшно необходим. Именно благодаря материалу в указанном издании его наконец-то заметили. Газета Vanity Fair заказала Трамбо еще одну заметку подобной направленности. В это же время его приглашают писать обзоры кинематографических событий в The Hollywood Spectator. Так наш герой становится киножурналистом, что в начале 30-х годов было чуть более значительно, чем сегодня — ведь критики служили своего рода проводниками между кинотеатрами и публикой.
Казалось бы, неопытному 25-летнему парню, не успевшему еще состояться ни на поприще литературы, ни на поприще кинематографа, ни на поприще журналистики следовало бы скромно делать свою работу и не лезть на рожон. Но не тут-то было. Уже к этому моменту Далтон Трамбо обзавелся бойким характером и обрушивался с уничтожающей критикой на профессиональных кинематографистов начала 30-х годов.
Например, по его мнению около 50% сценаристов «безнадежно некомпетентны, также как некомпетентна и половина режиссеров. Многие из этих имен просто привлечены для того, чтобы валяться на солнышке и увеличивать кассовые сборы любой продукции, где они упомянуты в титрах. Но должно быть несколько, скажем, 5% человек, разбирающихся в кино и способных создать сценарий, который даже будучи поставленный ничтожеством, останется довольно интересной картиной <…> Никто не знает, сколько первоклассных сценариев было убито в бесконечных раундах совещаний. Никто не знает, сколько душ сценаристов содрогнулось после того, как внесли правки все от скрипт-супервайзера до постановщика«.
За всё время работы журналистом в кинематографических журналах, Далтон Трамбо по-настоящему похвалил только «Табу» Фридриха Мурнау, «Американскую трагедию» Джозефа фон Штернберга и «Уличную сцену» Кинга Видора.
История сохранила не так много рецензий Далтона, посвященных советским фильмам (а мы помним, что рубеж 20-30-х — это как раз всплеск огромного интереса к кино СССР со стороны всего мира). Тем не менее до нас дошли его уважительные отзывы о «Потомке Чингисхана» Пудовкина (в США фильм шел под названием «Буря над Азией«) и довольно сдержанные об «Окраине» Бориса Барнета.
В статье для журнала Forum Трамбо обвинял Уолл-стрит в том, что его контроль над кинокомпаниями приводит к печальному исходу: индустрия на выходе выпускает массу фильмов с несостоятельной драматургией и некачественной режиссурой. Досталось и руководству студий-мейджоров, которое Далтон обличал в создании кумовской структуры для обогащения членов семьи и близких друзей.
«В адвокате, женатом на актрисе, открылся незаурядный гений: сначала — сценариста, затем — продюсера. У сестры способного менеджера обнаружился редкий литературный дар. В достойном восхищения духе межстудийного товарищества, зятя менеджера студии А взяли сценаристом на студию Б. Когда его работа стала грозить студии Б разорением, он быстро подписал контракт со студией В, где выдвинулся в руководящие работники. Эта система охватывает все студии и все департаменты«
В общем, Далтон Трамбо не стеснялся в выражениях, хотя ему можно было бы ответить «Сперва добейся». Время покажет, что он всего добьется и останется непримиримым борцом со студийной пошлостью.
Зубастый критик, наглый сценарист
Октябрь 1933-го года принес Далтону Трамбо действительно добрые вести. Во-первых, The Hollywood Spectator предложил ему пост управляющего редактора, что позволило наконец-то бросить работу в пекарне. Во-вторых, его художественный рассказ «Похищенный» опубликовали в журнале International Detective Magazine. Хотя заработок был не такой стабильный, как в пекарне, Трамбо все-таки сумел на вырученные средства перевезти семью в дуплекс на Голливудских холмах.
Но не всё было безоблачно. Весной 1934-го The Hollywood Spectator временно закрывается, вновь лишая Далтона регулярных средств к существованию. Учитывая, что на его плечах оставалась вся семья, нужно было что-то придумывать, причем очень быстро. Так получилось, что один из временных сотрудников журнала, Фрэнк Догерти, состоял в сценарном отделе Warner Bros. Догерти замолвил словечко за Трамбо, и того взяли читателем на студию (вновь видим механику кумовства, а вовсе не кадровой селекции по способностям).
Ирония состоит в том, что еще до этого виража судьбы Трамбо со страниц The Hollywood Spectator разносил Warner Bros.:
«Они вне всякого сомнения самые удивительные продюсеры в Западной Америке! Невозможно их измерить, обуздать или предвидеть их действия… Плохой вкус, проявляемый ими снова и снова, дурные манеры — о Господи! Плохие фильмы… Их карьера — просто огромное безумное лоскутное одеяло. Но в них есть некая первобытная жизненная сила, грубая энергия, которой невозможно ожидать от Fox или Paramount»
Не стоит думать, что должность читателя на киностудии тут же создает потрясающие карьерные перспективы. Как раз наоборот. Из-за длиннейших цепочек бюрократии рост в индустрии может быть затруднен на любом этапе, а скорее всего — на каждом.
Тем не менее, в свободное время Далтон Трамбо продолжает марать бумагу в попытках написать что-нибудь, что можно будет продать. И седьмой роман «Забвение» все же опубликовали в небольшом британском издательстве. Вместе с первой радостью тут же случается и вторая — сатирический рассказ «Дорогой Билл» с высмеиванием рузвельтовского Нового курса печатают в Saturday Evening Post. История привлекла внимание одного из студийных редакторов, который предложил Трамбо выкроить минутку, чтобы набросать экранную версию произведения, исключив оттуда лишнюю политику. Если бы адаптация оказалась удачной, то редактор показал бы материал Джеку Уорнеру. Но не тут-то было. Трамбо не хотел просто так что-то показывать Джеку Уорнеру, ведь тот мог в два счета обвести начинающего автора вокруг пальца. Поэтому нужен был агент. И Далтон сумел уболтать Артура Ландау взяться представлять его интересы.
«Он был грабителем, но эффективным и бесстрашным — а это как раз то, что нужно писателю в городе, полном разбойников«
Благодаря Ландау наш герой получил сценарный контракт с Warner Bros. Его подписали в подразделение студии, занимавшееся фильмами класса «В», расположенное на бульваре Сансет в так называемом «Бедном ряду». Политика студии состояла в том, что сюжет любого из ее произведений класса «А» может быть переработан под новое произведение подразделением «В», при условии, что стоимость производства не будет превышать 100 тысяч долларов.
«В этом заключалась наша работа. Посмотреть картину класса «А», украсть ее, трансформировать под другой фон, использовать сюжет и снова запустить. Так я и учился»
Первой работой Трамбо в качестве сценариста стала «Дорожная банда» (реж. Луис Кинг), которая, судя по всему, опиралась на более топовый проект Warner Bros. «Я — беглый каторжник» (реж. Мервин ЛеРой). Спустя несколько месяцев он написал комедию «Любовь начинается в двадцать«. Оба фильма получили весьма сдержанную похвалу критиков. Но это были начальные шаги сложного и насыщенного пути в кинематографе Золотой эпохи Голливуда.
Впереди ждали встречи с талантливыми людьми, большими звездами и всемогущими боссами. И, конечно, сближение с американскими левыми, которое станет судьбоносным.
