Далтон Трамбо. Бунтарь с печатной машинкой (часть 3)

Одно дело, когда ты американский коммунист в первой половине 40-х, и СССР является союзником США. Совсем другое дело — быть американским коммунистом во второй половине 40-х. Тучи над левыми сгущались, в том числе и в Голливуде. Профессиональные успехи, уважение в обществе, нажитое имущество и прочие прелести жизни оказывались чертовски хрупкими в эпоху исторической турбулентности. А сценарист Далтон Трамбо, волею судьбы, стал одним из символов голливудской «первой крови» в политических распрях.

Первая часть статьи: Далтон Трамбо. Бунтарь с печатной машинкой (часть 1)
Вторая часть статьи: Далтон Трамбо. Бунтарь с печатной машинкой (часть 2)

Помеха справа

В 1944-м году создается Кинематографический альянс за сохранение Американских идеалов, крайне консервативная организация, сформированная рядом голливудских деятелей и ориентированная на борьбу с коммунистами и социалистами в сфере индустрии развлечений (также утверждалось, что они еще противостоят фашистам, но это в 44-м году уже звучало, как формальность или даже как издевательство).

Альянс выглядел воистину крупнокалиберно. В нем состояли такие звезды как Гэри Купер («Ровно в полдень«, «Мистер Дидс переезжает в город«), Сесил Б. Де Милль («Десять заповедей«), Уолт Дисней (в представлении не нуждается), Виктор Флеминг («Волшебник страны Оз«, «Унесенные ветром«), Джон Форд («Гроздья гнева«, «Дилижанс«), Кларк Гейбл («Унесенные ветром«), Айн Рэнд («Атлант расправил плечи«), Рональд Рейган (актер и будущий 40-й президент) и Барбара Стэнвик («Двойная страховка«, «Всегда есть завтра«). На протяжении многих лет организацию возглавлял не кто-нибудь, а Джон Уэйн — лицо американского вестерна. Эта структура основательно принялась за дело. В своем первом печатном заявлении альянс утверждал, что в Голливуде доминируют «коммунисты, радикалы и психи».

Это не понравилось не только собственно коммунистам, но и многим умеренным деятелям киноиндустрии — в частности на борьбу с реакционным явлением Кинематографического альянса настроилась Гильдия сценаристов США.

Кстати, вскоре Трамбо стал редактором нового журнала гильдии. Но пробыл им недолго, ибо его практически сразу мобилизуют в армию в качестве военного корреспондента в Тихом Океане.

Трамбо побывал на Иводзиме, Окинаве, Кваджалейне, Гуаме, Тиниане, Сайпане, а также в Маниле и Баликпапане. Путешествие по Азии, охваченной Второй мировой, произвело на Трамбо противоречивое впечатление: с одной стороны, его поражала организованность американских войск, с другой — ужасали масштабы разрушений в Японии, Индонезии и на Филиппинах.

Вернувшись обратно в Америку, Трамбо попал в самый вихрь политических распрей, разгоревшихся между прогрессивными и консервативными крыльями голливудской общественности. С 1944-го по 1946-й Трамбо активно участвует в различных профсоюзных кампаниях. Фактически, до попадания в Чёрный список, он больше не написал ни одного сценария. Общественная деятельность поглощала слишком много времени.

1947-й год ознаменовался резким повышением активности Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности (он же HUAC или КРАД в русскоязычной интерпретации). Председатель Джон Парнелл Томас стал разбираться с так называемой «пятой колонной, направляемой из Москвы». А раз есть некая «пятая колонна», то ее тело должны составлять какие-то конкретные люди. Конкретные жертвы. Такая жертва нашлась. Всё началось с композитора Ганса Эйслера, состоявшего когда-то в Коммунистической партии Германии, участвовавшего в Гражданской войне в Испании – в прошлом он написал гимн Коминтерна, а в будущем создаст гимн ГДР (в Голливуде он разработал саундтреки к картинам «Палачи тоже умирают» и «Только одинокое сердце«, номинант на премию Оскар).

Поначалу Комиссия заслушивала так называемых «дружественных» свидетелей – персонажей, испытывающих большое желание заложить как можно больше леваков перед благородными чиновниками. Как раз такими можно назвать Рональда Рейгана или Айн Рэнд. Большие друзья американской авторитарной бюрократии.

Левые предприняли контратаку в виде серии митингов, где выступали, в том числе, такие легенды как Кэтрин Хепберн («Филадельфийская история»). Трамбо тоже активно нападал на деятельность Комитета, окрестив ее «новым интеллектуальным террором».

Дело «Голливудской десятки»

Все это не могло продолжаться слишком долго, поэтому, наконец, и сам Далтон Трамбо получил повестку от Комиссии. Такие же вручили его товарищам Рингу Ларднеру-младшему, Альве Бесси («Цель – Бирма»), Роберту Россену («Вся королевская рать») и некоторым другим.

Трамбо и Ларднер с самого начала планировали отказаться отвечать на вопросы Комитета, как на неправомочные, что спасло бы их от необходимости называть имена других коммунистов. Россен и Бесси намеревались говорить честно, но когда узнали, что от них потребуют назвать имена друзей-коммунистов, приняли позицию Трамбо и Ларднера. Режиссер Эдвард Дмитрик («Восстание Кейна») спустя много лет заявлял, будто такие инструкции они получили из Москвы (нет никаких данных, подтверждающих эту версию) — впрочем, Дмитрик, сам фигурант «Голливудской десятки», в какой-то момент, стремясь вернуть себе карьеру и высокие заработки, донес КРАДу на всех своих друзей левых взглядов, потому вынужден был до конца жизни пытаться отмывать репутацию.

Помимо прочего, имелись разногласия, каким пунктом Конституции США пользоваться при собственной защите. Кто-то предлагал 5-ю поправку (право не свидетельствовать против себя), но Далтон Трамбо предложил 1-ю поправку (свобода политических и религиозных взглядов). Никто тогда еще не знал, что за такой демарш в результате их обвинят в неуважении к Конгрессу и отправят в тюрьму.

Выступая на радио, Трамбо обвинял КРАД, что почему-то никто не проявляет интереса к действительно подрывным элементам американского общества: таким как Ку-Клукс-Клан, «Серебряные рубашки» (американская фашистская организация, возглавляемая бывшим сценаристом Уильямом Дадли Пелли), Христианский фронт или «тем, кто лишает американский народ достойной заработной платы, справедливых цен, комфортного жилья, эффективных профсоюзных организаций и мирного будущего».

Перед Комиссией тем временем «дружественные» свидетели Сэм Вуд («По ком звонит колокол»), Джек Моффитт («Конспираторы»), Ричард Макколей («Ревущие двадцатые») и Фред Нибло-младший («Уголовный кодекс») заявили, что Трамбо — коммунист.

Первым «недружественным» свидетелем оказался Джон Говард Лоусон, которому не дали зачитать свое заявление с трибуны, каждый раз прерывали и, в конце концов, обвинили в неуважении к Конгрессу. Трамбо предстал перед Комитетом на следующий день, и ему также не дали возможности озвучить заявление. В дальнейшей беседе с председателем Парнеллом Томасом разыгралась кафкианская перепалка: любые доводы Трамбо назывались не относящимися к делу. Трамбо по примеру Лоусона предъявили обвинение в неуважении к Конгрессу.

Из девятнадцати человек, получивших повестки, перед Комиссией предстали только десять (история запомнила их под именем «Голливудской десятки«). Затем общественный резонанс чуть ослаб, и слушания были приостановлены.

Это был один из важнейших моментов в жизни Далтона Трамбо, поделивший биографию на «до» и «после». Наступили трудные времена. Во-первых, хоть он еще и не находился за решеткой, но знал, что вот-вот за ней окажется. Во-вторых, закономерным образом начались проблемы с финансами, потому что Трамбо не мог продолжать работать сценаристом, попав в Черный список. Выручил актер Эдвард Робинсон («Маленький Цезарь»). Робинсон дал 5 тысяч долларов наличными, но отказался взять расписку или вексель (фактически, он просто подарил Трамбо эту сумму). Далее Трамбо взял взаймы 3000 долларов у Кэтрин Хепберн, 3000 долларов у режиссера Льюиса Майлстоуна («На западном фронте без перемен»), 1000 долларов у актера Джона Гарфилда («Тело и душа»), 2000 долларов у адвоката Чарльза Каца и 2000 долларов у композитора Йипа Харбурга («Волшебник страны Оз»).

Гильдия сценаристов США (SWG) тем временем отказалась поддерживать Трамбо и других фигурантов «Голливудской десятки» — тогдашний президент гильдии Эммет Лэйвери (в дальнейшем он номинировался на Оскар за сценарий фильма Отто Преминджера «Трибунал Билли Митчелла«) решил, что они навредили гильдии, отказавшись дать показания о своем членстве в Компартии. Получилось, что профсоюз сценаристов, которому Далтон годами сохранял лояльность, оставил его в самый критический период биографии. Что никак не делает чести этой организации.

King Brothers

Помощь пришла, откуда не ждали. В 1948-м году на безработного Трамбо вышла продюсерская компания неких братьев Кинг. Фрэнк, Морис и Герман начинали с игровых автоматов (однорукие бандиты и прочие азартные развлечения), но периодически виделись с продюсером Луи Майером (один из основатель студии MGM) и режиссером Фрэнком Капрой («Эта замечательная жизнь«) на ипподроме, и в конце концов, пришли к выводу, что можно было бы и самим делать фильмы. Для King Brothers Productions не существовало проблемы в том, чтобы работать с писателем-коммунистом – компания и так функционировала на задворках голливудской индустрии, на медийную известность не претендовала, а сценарии нужны были быстро и дешево. Почему бы не заполучить в штат одного из лучших авторов в Калифорнии? Нужно было только решить вопрос с именем.

Первым проектом Далтона Трамбо под псевдонимом для King Brothers стала картина Джозефа Льюиса «Без ума от оружия«. Лента стоимостью в 400 000$ и обладавшая историей, напоминающей злоключения Бонни и Клайда, стала весьма успешной и до сих пор считается одной из самых любопытных в карьере режиссера Джозефа Льюиса. Фактически выход картин положил начало черному рынку сценариев, где фигуранты множащегося списка «прокаженных» стали зарабатывать деньги, выпуская сценарии анонимно.

Трамбо угнетало это явление, потому что получалось что-то вроде поденной работы, да еще и без надежды сформировать портфолио, получить признание и перспективы. Он хотел написать бродвейскую пьесу или что-то в этом роде, но сценарии затягивали. Стараясь увильнуть от необходимости унизительной работы на черном рынке, Трамбо пытался реализоваться как драматург, однако его пьесы «Главный вор в городе» и «Изумрудная лестница» провалились как у критиков, так и у зрителей. Друзья Трамбо, в том числе Ларднер-младший и Йэн Хантер, также критиковали эти произведения за неровность и дисбаланс. В итоге пришлось вернуться на черный рынок. В письме агенту Бобу Корриеллу он написал:

«У кого-нибудь из ваших клиентов есть срочная работа по полировке или сценарий, на который они хотели бы навести марафет? Я тот, кто им нужен. Мне не хотелось бы брать проект с нуля за те деньги, которые они платят, но, полагаю, при необходимости, взялся бы и за это» 

Но даже эти профессиональные поползновения должны были закончиться. В том же 48-м году КРАД сумел развязать судебный процесс против Лоусона и Трамбо о неуважении к Конгрессу. Первым судили Лоусона — разумеется, признали виновным. То же самое произошло и с Далтоном Трамбо.

«В отношении меня это был совершенно справедливый приговор. Я испытывал презрение к Конгрессу и с тех пор еще несколько раз чувствовал нечто подобное. Поэтому я никогда не мог жаловаться на вердикт, апеллируя к вопросам вины или невиновности. Я оспаривал решение в контексте того, были ли мои действия преступлением«.

Трамбо и Лоусон отправились в тюрьму на 12 месяцев, Эдвард Дмитрик и Герман Биберман — на 6 месяцев.

Теперь-то, наверное, уже можно было отчаиваться? Карьера разрушена, имя очернено на всю страну и даже пришлось заплатить свободой за противостояние бюрократической машине. Но не таков был Далтон Трамбо. Впереди ждало освобождение, а за ним самые продуктивные в художественном отношении годы анонимного творчества, за время которых были написаны такие легендарные сценарии как «Римские каникулы» и «Спартак».

Продолжение следует…