Современное российское кино славится тем, что зачастую неспособно создать героев, которые хотя бы отдаленно напоминали бы живых людей, а также раз за разом формирует на экране весьма странную реальность. И вообще отечественная творческая интеллигенция порой выглядит очень сомнительно. О том, что происходит с этими людьми и их проектами, поразмышляем в настоящей статье.
Сегодня мы часто ругаем современное российское кино. И, положа руку на сердце, в общем и целом оно такое отношение заслужило. Вторичные и плохо проработанные сюжеты, некачественные спецэффекты, одни и те же актеры, моральная нечистоплотность, лицемерие, низкий культурный уровень — вот неполный список бед отечественного экрана, которые мы можем назвать. Репутация России как кинематографической державы разрушена практически до основания. Всё это так. И у деструктивного процесса, разлагающего наше кино, есть вполне конкретные материальные причины, которые действуют комплексно. Но в настоящей статье я хотел бы поговорить лишь об одном из факторов, а именно о том, что представляет из себя наша официальная творческая интеллигенция.
Российская официальная творческая интеллигенция. Внешне тяжеловесное понятие, в котором каждое слово можно поставить в кавычки и подвергнуть сомнению. Не смотря на то, что само оно спорное, я не ставлю перед собой задачи разобраться во всех тонкостях терминологии. Куда интереснее взглянуть на реальные процессы в российском кино, и в них эта самая творческая интеллигенция (остановимся на данном определении для удобства) принимает непосредственное деятельное и практическое участие. А раз так, то для начала обратимся к результату деятельности творческих интеллигентов от кино — к их фильмам.
Виртуальные миры
С внешней точки зрения кажется, будто бы даже наша киноиндустрия производит самые разные фильмы. Выходят то фантастические блокбастеры («Прибытие», «Защитники», «Танцы насмерть», «Спутник»), то исторические эпосы («Союз Спасения», «Викинг», «Коловрат»), то спортивные драмы («Движение вверх», «Легенда №17», «Тренер»). Сериалы тоже не отстают, демонстрируя завидное разнообразие: от криминальных триллеров вроде «Водоворота» до драматических историй о российской провинции, какими стали «Чики».
Многие из этих произведений сделаны на весьма высоком техническом уровне, что дает некоторой части зрителей и специалистам основание утверждать, будто это качественная продукция. Некоторые ленты действительно отличаются определенным ремесленным мастерством — этого нельзя отрицать. Но что скрывается за этим ремесленным мастерством?
С моей точки зрения содержательно все эти проекты объединяет виртуальная реальность, в которой они существуют. Если мы проанализируем то, что происходит на экране, то заметим — это миры, в достоверность которых невозможно поверить, причем вне зависимости от того, принадлежит ли фильм к жанру фантастики или нет.
Вспомним «Водоворот» Андрея Загидуллина. Нам показывают захватывающую историю о том, как московская полиция стремится поймать серийного маньяка с оккультными замашками.
Сериал выглядит так, словно создатели захотели создать собственную версию «Настоящего детектива» (первого сезона) с визуальным стилем а-ля «Неоновый демон». При этом персонажи искренне стараются вести себя как герои американского процедурала и сыпать многозначительными диалогами в стиле голливудских фильмов. В результате ни один персонаж не похож на живого человека, сколь сильно не старались бы авторы представить нам проект «как на Западе». Зрелище можно сравнить разве что с просмотром картины о марсианах.
То же самое касается «Движения вверх». После выхода картины главные претензии к фильму были сосредоточены на исторической недостоверности — и эти претензии были вполне обоснованным. Но давайте вспомним о персонажах и их предметном окружении. Разве можем мы поверить в то, что перед нами советские люди, живущие в СССР? Трудно в принципе разглядеть в них реальных человеческих существ, а не сценарные функции, призванные кое-как сложить динамичную драматургию. Среду, в которой живут герои, невозможно реконструировать и понять — она обладает лишь поверхностными чертами, только косвенно намекающими на идеологическую повестку создателей, но никак не объемом. А без объема и гармонично простроенной реальности не могут родиться психологически достоверные персонажи.
Еще один сериал, «Проект: Анна Николаевна», помимо весьма посредственного и дурного юмора (в конце концов, это вкусовой вопрос) демонстрирует нам потрясающий по своей нелепости мир. Мало того, что привычные уже VR-шлемы нам пытаются выдать за элемент фантастики — вдобавок нам показывают улицы Санкт-Петербурга, маскирующиеся под провинцию, а «региональные» полицейские ведут себя, как герои западных лент (что вновь заставляет вспомнить «Водоворот»).
Даже проекты, сделанные на более высоком уровне, такие как «Чики», при пристальном внимании выглядят как виртуальная реальность. Складывается впечатление, будто в глухой российской провинции живут исключительно проститутки, бандиты и полицейские (мы сейчас не говорим об их душевных качествах и внутреннем мире). Стоит ли уточнять, что в российской глубинке живут не только подобные «сливки» общества, но и множество других людей, честно зарабатывающих на жизнь и стремящихся построить свое счастье? То есть даже в таком качественном проекте как «Чики» на экране перед зрителем разворачивается виртуальный симулякр российского общества.
Перечислять проекты можно очень долго. В данном случае был выбран всего лишь ряд примеров. Разумеется, кто-то из читателей вправе не согласиться с указанными утверждениями, тем более, что они носят несколько субъективный характер — кому-то зрелище наверняка показалось достоверным. И справедливости ради заметим, что время от времени появляются картины, в которых есть вполне зримое отражение российского общества (например, «Аритмия»). Но исключение, как известно, подтверждает правило.
Если само восприятие фильмов может быть субъективным, то имеются и некоторые объективные сведения о том, что происходит в кинематографической отрасли. Эти объективные факторы безусловно влияют на то, что появляется на экране. Перефразируя знаменитые слова Еврипида, можно выразиться: «Покажи мне своё кино, и я скажу, кто ты».
Проблемы внутренней империи
Произведение искусства (или некий аудиовизуальный продукт, если мы говорим в категориях более «низких») не может существовать в вакууме, само по себе. За его созданием стоят конкретные личности и конкретные судьбы. Что же это за люди?
С одной стороны мы можем вспомнить массу одиозных эпизодов, связанных с нашими звездами. Конечно, о похождениях Михаила Ефремова и его адвоката мы знаем уже достаточно, потому не станем тратить электроэнергию на слова об этих господах. Можем упомянуть примечательную сентенцию Дмитрия Дюжева, касающуюся отечественного зрителя:
«Это правильно, что для вас, зрителей, делают такую лабуду и туфту, сериалы, дешевые и бездарные! Вы этого заслуживаете. Оказывается! Получается! Вы заслуживаете того продукта, который вы смотрите»
(из интервью латвийскому телеканалу LTV)
Дмитрий Петрович так распереживался из-за конфликта в очереди в аэропорту, где представители этой самой зрительской аудитории отказались пропускать его вперед, чем продемонстрировали свой низкий культурный уровень. Позже актер неоднократно в различных интервью давал всяческие интерпретации данной ситуации, но, как говорится, слово — не воробей. Помимо прочего, любопытно слушать упреки о ненадлежащем уровне культуры от человека, сыгравшего в фильме «Беременный».
Но строить гипотезы на основе неприятного поведения отдельно взятых фигур некорректно. В конце концов, пьяные ДТП со смертельным исходом и скандалы в очередях устраивают и граждане, не имеющие отношения к тому, что называется творческая интеллигенция. Тем более, также мы можем вспомнить противоположные примеры Константина Хабенского или Чулпан Хаматовой, много лет занимающихся благотворительной или правозащитной деятельностью (в данном случае мы оставляем за скобками их политические инициативы, как не имеющие прямого отношения к делу). Потому частные эпизоды не помогут сложить общее понимание проблемы, как бы нам того не хотелось.
Придется обратиться к сухим цифрам, которые помогут понять производственную сторону «важнейшего из всех искусств» в современной России. В этом нам будет полезным социологическое исследование, предпринятое КТР (Конфедерацией труда России) совместно с Межрегиональным профсоюзом работников кино и телерадиовещания в 2018-м году.
Полный текст исследования можно найти по адресу:
http://www.ktr.su/content/news/detail.php?ID=5947
Итак, опрос профессиональных кинематографистов, задействованных в индустрии в крупных городах Российской Федерации показывает, что далеко не всё гладко в «Датском королевстве».
Сразу оговоримся, что речь идет не только о звездах первой величины, ведущих режиссерах, сценаристах и продюсерах. Современное российское кино включает тысячи людей, от актеров массовых сцен и сотрудников прокатных компаний до осветителей, водителей и поваров.
Что же позволяет выявить исследование?
В первую очередь, кинокомпании предпочитают не связывать себя необходимостью соблюдать трудовые права сотрудников. Поэтому по полноценным трудовым договорам оформлены всего 26% работников (преобладают в сфере проката); 34% опрошенных задействованы как индивидуальные предприниматели; 15% кинематографистов работают по договору подряда, а 25% вообще не имеют никаких договоров. Это говорит о том, что кинокомпании экономят на социальных гарантиях и отчислениях — разумеется, в таких условиях весьма сложно поставить вопрос об отпуске, больничном или, боже упаси, сверхурочных.
Из этого прямо вытекают финансовые сложности тружеников сферы кино. Как следует из исследования (впрочем, это вполне подтверждается моим собственным кратковременным опытом, а также общением со многими коллегами), они часто сталкиваются с задержками или невыплатами заработной платы.
Эти цифры говорят сами за себя. Только 12% специалистов всегда получают зарплату в срок. Всем остальным деньги выплачивают несвоевременно, а 18% кинематографистов вообще всегда сталкиваются с такими проблемами.
Заметим, что на регулярной основе такое «уважение» своего труда видят в первую очередь творческие работники (сценаристы, композиторы, художники и т.д.). После того, как мы узнаём материальные условия, в которых работают рядовые трудящиеся в киноиндустрии, уже не так удивителен факт, что они не выкладываются в полную силу, правда?
Можно сделать весьма суровый вывод. Если наши кинематографические бонзы не очень уважают своих прямых подчиненных и однозначно ни во что не ставят их труд, то вероятно к людям вне индустрии они вряд ли относятся лучше. То есть они вообще не очень уважают людей — и любые возражения на этот счет будут снова и снова разбиваться о факты перманентных задержек по зарплатам и нежелание брать на себя социальные обязательства.
Между тем любая драматургия строится на эмпатии и сопереживании — т.е. на сочувствии к героям, сочувствии к человеку. Здесь и появляется роковое противоречие. Откуда возьмется сочувствие у людей, которым совершенно безразличны проблемы окружающего их общества?
Вероятно поэтому и появляются все эти бесконечные умозрительные сценарные конструкции, которые должны на экране превращаться во что-то, отдаленно напоминающее человека, говорящее человечьим языком и движущееся, как человек. Но это не человек. В него невозможно поверить, его невозможно прочувствовать, ему невозможно глубоко сопереживать.
Обостряется ситуация еще и тем, что кинематографисты оказываются в своего рода порочном круге. Снова и снова создавая на экране всяческие симулякры, они при этом варятся в одном и том же пространстве, в одной и той же «тусовке», после чего осознанно или неосознанно воспроизводят сложившиеся образы. Пожалуй, в этом есть некая своя трагедия.
Вернемся же к вопросу о том, что этих людей называют «творческой интеллигенцией».
Интеллигенция «наша» и «не наша»
Творческая интеллигенция традиционно считается элитой. И в современной России эта самая «элитарность» воспринимается со значительной долей раздражения, потому что элита совершенно оторвана от основной части населения как финансово, так и морально. Как мы уже предположили выше, дистанция возникает по вполне понятным причинам.
Но вдруг творческая интеллигенция и должна быть «над» остальным обществом, и это естественное положение дел? Наверное, руководители отечественных продюсерских компаний и ведущие звезды режиссуры, драматургии и лицедейства ответят на этот вопрос утвердительно. Вероятно, с их точки зрения совершенно справедливо, что врач, учитель, водитель, кассир или рабочий получает гораздо меньше, чем кинопродюсер и имеет куда более ограниченный доступ к материальным благам — ведь продюсер создает «контент», культурный продукт, а это требует квалификации значительно большей, чем для того, чтобы крутить баранку или преподавать литературу старшеклассникам.
Однако существует иная позиция. Благо, история человечества подарила нам достаточно ценных размышлений на тему взаимоотношений интеллигенции и общества.
Обратимся к размышлениям итальянского философа Антонио Грамши, в 30-е годы ХХ века оказавшегося в фашистской тюрьме и исследовавшего там природу интеллигенции.
«Органичность мысли и устойчивость культурного движения могли иметь место только при условии, что между интеллигенцией и «простыми людьми» существует такое же единство, какое должно существовать между теорией и практикой, то есть если бы интеллигенция была органической частью этих масс, если бы она разрабатывала и приводила в стройную систему принципы и проблемы, поставленные практической деятельностью этих масс, образуя с ними таким образом культурный и социальный блок. Вновь возникает уже затрагивавшийся вопрос: является ли философское движение таковым лишь при условии, что оно стремится развивать специализированную культуру узких групп интеллигенции, или же при том условии, что, разрабатывая научно последовательную и более высокую, чем обыденное сознание, мысль, оно никогда не забывает поддерживать связь с «простыми людьми» и в этой связи находит источник проблем, требующих изучения и решения? Только благодаря этой связи философия становится «исторической», очищается от интеллектуальных элементов индивидуального характера, делается «жизнью»».
(Антонио Грамши, «Тюремные тетради»)
Из контекста работ Грамши искусство развивается по схожим принципам. Неслучайно он подчеркивает значение взаимосвязи народа и интеллигенции. Необходим культурный и социальный блок между деятелями искусства и «простыми людьми» (по выражению мудрого итальянца) для того, чтобы творческая сфера давала прогрессивные, ценные для общества плоды.
Проблема, однако, в том, что современное российское кино и его деятели (по крайней мере, работники «официальной» киноиндустрии) совершенно не способны на такой блок, потому что не имеют никаких точек соприкосновения с народом, с обычными людьми. И процесс этого отдаления происходит в России уже несколько десятилетий — примерно с момента распада Советского Союза.
Начинается сращивание интеллектуальной элиты с властью, а именно с государственной бюрократией (причем совершенно неважно, с позднесоветской, ельцинской или путинской). Мы можем вспомнить, как самозабвенно Владимир Машков или Сергей Безруков рекламировали голосование за поправки в Конституцию РФ в 2020-м году (важно отметить, что рекламировали не просто голосование, а именно вариант «за»). Точно также в 2018-м году творческая интеллигенция (по крайней мере, многие ее представители) активно поддерживали инициативу правительства по повышению пенсионного возраста. Мы не можем с уверенностью утверждать, что эти господа были неискренны, но наверняка не в последнюю очередь они активно включились в пропагандистские кампании для того, чтобы сохранить имеющийся у них статус, материальное положение и уровень потребления.
Так или иначе, руководствуясь некими своими мотивами, значительная доля интеллигенции выступает против своего же народа в качестве агента правящего класса, используя собственную известность и искусство в сомнительных целях. То есть социальный и культурный блок возник, но не с народом.
Поэтому даже когда современные официальные кинематографисты пытаются сделать фильмы о жизни и проблемах населения, получается эдакое «хождение в народ» (кавычки неслучайны), где реальные проблемы основной части граждан подменяются исключительно поверхностными впечатлениями наблюдателя от элиты, буквально заглянувшего на минутку. Причем такое «хождение» нужно не столько для того, чтобы реально понять нужды общества (иначе произведения выглядели бы по-другому), сколько для возможности дать толчок карьере конкретного кинематографиста, представив публике нечто экзотическое, а при случае еще и получить свою порцию ласки от критиков и кинофестивалей.
В романе немецкого литератора Клауса Манна «Мефисто: история одной карьеры» (а также в одноименной экранизации от венгерского режиссера Иштвана Сабо) рассказывалась история театрального артиста Хендрика Хофгена, стремящегося удовлетворить творческие амбиции в условиях Германии 1930-х годов. Свои амбиции он удовлетворил, но ценой отказа от любых моральных ценностей и принципов — присоединившись к бюрократии Третьего Рейха. Сюжет романа основывался на реальной истории немецкого актера Густафа Грюндгенса.
Доведем разговор о сливках российского творческого сообщества до максимальной остроты и зададим следующий вопрос. В гипотетически возможный критический момент истории уверены ли мы, что они не предадут собственный народ ради денег, славы и карьеры?
Вряд ли мы сможем найти ответ, не попав в конкретную историческую обстановку. Но определенно у нас есть повод задуматься самым серьезнейшим образом. Лично у меня нет уверенности в нравственной благонадежности этих господ.
И вероятно нам стоит озаботиться формированием собственной, «нашей» интеллигенции, отстаивающей интересы многочисленного и многонационального населения России, которое не может себе позволить рассекать по морям на яхтах и разбрасываться черной икрой на европейских курортах.
Это значит, что зрителю самому нужно становиться сознательным, повышать собственный культурный уровень, выдвигать из своего числа новых деятелей искусства. Возможно к этому процессу могли бы присоединиться те из действующих кинематографистов, которых также беспокоит сложившаяся ситуация, и которых каждый день, каждую неделю, каждый месяц самым циничным образом эксплуатируют.
Может быть тогда нам удастся побороться за новый облик российского кино, которое сможет показать миру и чувство собственного достоинства, и концептуальную свежесть, и настоящую остроту.
Это долгий и сложный путь — его нельзя пройти без проб и ошибок. Но нам по силам его пройти.