Иногда при изучении теоретических вопросов киноязыка мы сталкиваемся со странными терминами. Например, мизансцена — что это такое, для чего она используется? В настоящей статье мы поговорим о том, для чего нужна мизансцена, как могут актеры взаимодействовать с камерой, а также каким образом режиссер может выражать свое мироощущение.
Мы все знаем знаменитую поговорку, гласящую, что движение — это жизнь. И это относится не только к реальной действительности, но также и к киноискусству. Помимо того, что история, зафиксированная в сценарии, должна находиться в движении, также физически перемещаются актеры и камера. Благодаря такому движению в фильме возникает дополнительное ощущение жизни. О нем мы и собираемся поговорить — о том, что такое мизансцена.
Уже не раз на страницах данного блога речь шла о том, что кино не может состояться, если кинокамера не снимет некоторое количество дублей, фиксирующих реальность. Мизансцена в кино также неразрывно связана с тем, как режиссер сознательно управляет экранным пространством. Если говорить по-простому, мизансцена — это расположение и движение актеров и объектов перед камерой. При этом сама камера также может двигаться.
Кстати говоря, в очень многих современных фильмах и сериалах (я в данном случае говорю не только о студенческих и дебютных работах) мизансцена либо вовсе не прорабатывается, либо присутствует в качестве примитивного однохордового элемента. Можно вспомнить, сколько раз мы видели сцены, в которых два героя просто стоят друг напротив друга на равном расстоянии от камеры и что-то вещают, практически не меняя своего положения. Нередко персонажи могут просто долго-долго сидеть, и это никак не оправдано внутренним напряжением сцены или необходимостью пристально вглядываться в микромимику героев — нет, попросту режиссер не предложил никакой более убедительной мизансцены, чтобы вдохнуть жизнь в эпизод. А между тем, даже в обычной жизни мы редко можем бесконечно сидеть или бесконечно стоять — нам захочется какого-то движения, динамики.
Итак, мизансцена — что это такое?
За разъяснениями предлагаю обратиться к великому советскому режиссеру и педагогу Михаилу Ромму (выпустившему из ВГИКа таких великих мастеров советского кино как Андрей Тарковский, Александр Митта, Андрей Кончаловский, Василий Шукшин, Никита Михалков и другие). В своей книге «Беседы о кинорежиссуре» он касается проблемы мизансцены и посвящает ей целую главу:
«Мизансцена прежде всего есть способ передачи зрителю содержания чувства, так же как и текст. Ведь жизнь проявляется не только в слове, но и в движении. Слово и движение равноправны. В руках режиссера мизансцена — это немой текст, немое действие, и хорошо построенная мизансцена выражает мысль эпизода, его действие в той же мере, как и слово. Сочетание движения и слова открывает смысл сцены, ее темперамент, ее чувственную сторону.
Таким образом, мизансцена есть язык режиссера»
Учитывая сказанное выше, стоит отметить, что под движением Ромм имеет в виду и движение актера, и движение камеры.
Повторим вопрос. Мизансцена — что это такое? Это безусловно одно из главных средств киноязыка, позволяющее режиссеру точно выражать свою концепцию, свой взгляд на действительность и на рассказываемую историю.
Правда, не стоит терять бдительность, и делать вывод о том, что мизансцена — это волшебная пилюля. Предостеречь нас спешит другой классик отечественного кино, ученик того самого Михаила Ромма, а именно Андрей Тарковский:
«В кинематографе мизансцена, как известно, означает форму размещения и движения выбранных объектов по отношению к плоскости кадра. Для чего мизансцена служит? На этот вопрос вам в девяти случаях из десяти ответят: она служит для того, чтобы выразить смысл происходящего. И все. Но ограничивать только этим назначение мизансцены нельзя, потому что это значит становиться на путь, который ведет в одну сторону — в сторону абстракций.
<…>
Мизансцена выражает не мысли, она выражает жизнь»
Такую позицию автор «Сталкера» и «Андрея Рублева» высказал в лекции, прочитанной на Высших курсах сценаристов и режиссеров при Госкино СССР.
Впрочем, все равно гораздо легче будет ответить на вопрос о мизансцене, взглянув на конкретные примеры из существующих кинолент.
В фильме «Рай» Андрея Кончаловского, вышедшем в 2016-м году, активно используется актерская мизансцена при том, что в основном кадры статичны. То есть камера не двигается, а актеры относительно нее постоянно перемещаются.
Посмотрим на сцену, в которой действует нацистский офицер Гельмут, один из главных героев картины. Он беседует с риэлтером по поводу продажи поместья. И сцена снята тремя статичными кадрами. Один — из верхнего угла комнаты; другой — через стулья, напротив окна; третий — деталь на руку и бумагу (но этот кадр уже не столь важен). Актеры же ходят вокруг этого стола, приближаются к окну, отдаляются от него и т.д.
С моей точки зрения отсутствие движения камеры в данном случае позволяют лучше приглядеться к человеку в кадре, к его психологическому состоянию, ведь съемочный аппарат «не мешает» нам следить за артистом.
В знаменитой фантастической картине Андрея Тарковского «Солярис» (1972-й год), наоборот, можно подглядеть сцены, в которых мизансцена выстроена таким образом, что артисты не двигаются или почти не двигаются (разве что делают пару шагов), а вот камера перемещается по декорации, меняя свое положение относительно героев и варьируя крупность.
В частности нечто подобное мы можем увидеть в моменте разговора доктора Криса Кельвина и ученого Снаута ближе к финалу фильма, где речь заходит о смысле жизни. Герои находятся в библиотеке, и Крис сидит в кресле, а Снаут крутится возле стола, перебирая какой-то гербарий. Они почти что не ходят по комнате (разве что Снаут иногда вышагивает туда-сюда, но зритель в эти моменты его не видит). Однако кадр постоянно смещается. Оператор Вадим Юсов осуществляет наезд аппаратом на актера Донатаса Баниониса (Крис Кельвин), выходя с общего плана на сверхкрупный (ухо героя).
Предполагаю, таким образом режиссер при помощи камеры помогает «заглянуть в душу» герою.
Наконец, фильм венгерского режиссера Миклоша Янчо «Звезды и солдаты» о Гражданской войне в России, попавший на экраны в 1967-м году, демонстрирует мастерство мизансцены, в которой самым сложным образом двигаются и актеры, и камера.
Для примера возьмем сцену, в которой белый казак, подхорунжий (Сергей Никоненко), собирается надругаться над беззащитной крестьянкой, и это замечает прапорщик Глазунов, другой белогвардейский офицер (Никита Михалков), который принимает решение расстрелять казака.
Здесь разработана сложнейшая хореография для артистов (перемещение по пейзажу, выход со сверхобщего плана на крупный и т.д.), а также очень свободно ходит камера — всё это вместе воссоздает у зрителя на глазах иллюзию реального, неимитируемого действия.
Можно заметить, что в каждом случае понятие мизансцены сращивается с другими явлениями киноязыка. Например, при статичном кадре и перемещении актера в нем нередко уместно говорить и о глубинном кадре. Или же, когда в мизансцене одновременно движутся и актеры, и камера, то перед нами скорее всего один из вариантов внутрикадрового монтажа (кстати, фильмы названного выше Миклоша Янчо — это прекрасный учебник по работе с внутрикадровым монтажом).
Это лишь свидетельствует о том, что большинство элементов кинематографического языка неразрывно связаны, они существуют лишь совместно друг с другом, по отдельности являясь только формальным, техническим явлением.
Конечно, трудно с полной уверенностью сказать, для чего режиссер в указанных здесь случаях использовал тот или иной вариант мизансцены — автор этой статьи может лишь предположить мотивы.
Впрочем, как мы увидели из слов Михаила Ромма, мизансцена — это язык режиссера. Значит, каждый постановщик использует ее для выражения собственного мироощущения, своего отношения к показываемой проблеме, герою и ситуации.
Поэтому главное, чтобы мы сами знали, для чего прибегаем к той или иной мизансцене, и чтобы вообще вопрос «мизансцена — что это такое?» не вызывал у нас недоумения.