Не так уж часто судьба балует нас хорошими книгами о кино. Тем более сложно с профессиональными текстами по жанровому кинематографу – он вообще не пользуется большим почётом у отечественных специалистов. Но есть всё-таки авторы, посвящающие своё время и подобным вопросам. Об одной из таких редких находок мы сегодня рассказываем: «Вестерн. Эволюция жанра» Елены Карцевой.
При разговоре о профессиональной литературе мы целенаправленно придерживались большего упора на произведения, написанные практиками. Как правило, рассматривались книги режиссёров, актёров, операторов. Даже если речь шла о теоретических трудах (как, например, статьи Эйзенштейна), всё равно их авторами были работавшие в индустрии кинематографисты. Однако существует обширный пласт киноведческой литературы, анализирующий те или иные явления киноискусства как бы со стороны.
Лично у меня отношение к подобным опытам двоякое: иногда киноведы помогают под другим углом посмотреть на ту или иную проблему мастерства, но порой их заносит в далёкие дебри сомнительных трактовок. Тем не менее, всегда приятно встречать качественные киноведческие работы, раскрывающие перед нами интересные сведения о кино. А раз мы недавно вроде как ставили точку в рассмотрении того, что такое жанр вестерн, предлагаем поговорить о книге советского киноведа Елены Карцевой «Вестерн. Эволюция жанра».
Карцева, как киновед, вообще избрала экстравагантный путь для специалиста по культуре, работающего в СССР – она занималась изучением голливудского кинематографа. Причём, Елена Николаевна исследовала вопрос основательно, глубоко, без характерных для эпохи штампов про «загнивающий Запад» и «мировой империализм». В числе её работ такие книги, как «Сделано в Голливуде», «Массовая культура» в США и проблема личности», «Голливуд. Контрасты 70-х», биографии актёров Спенсера Трэйси и Бэтт Дэвис.
Некоторые из них носили в целом критический характер, но, не смотря на это, в исследовательской работе Елена Карцева показала себя, как добросовестный киновед. Нас, впрочем, больше всего в настоящей статье интересует работа «Вестерн. Эволюция жанра».
Истории и легенды
Полагаю, для многих любителей жанра разделы об истории вестерна будут чрезвычайно увлекательны. Автор охватывает, например, эпоху немого кино, во времена которого представителями вестернов на экране были такие звёзды как Гилберт Андерсон (известный всему миру, как «Бронко Билли») или Том Микс со своим конём Тони. В книге анализируется также формирование сюжетных и визуальных стереотипов жанра, начиная с картины Эдвина Портера «Большое ограбление поезда».
Карцева обращается даже к ещё более раннему периоду вестерна, когда он был не кинематографическим, а литературным жанром. Так, Елена Николаевна проводит связь между вестерном и авантюрным романом:
«… за «местным колоритом» литературного вестерна почти всегда легко просматривается традиционная схема авантюрного романа: те же роковые тайны, похищения, клады. Накал страстей приближался временами к температуре солнечных протуберанцев, безвыходные ситуации разрешались чудеснейшим образом, души злодеев были чернее ночи, а помыслы героев – прозрачнее и чище родниковой воды. Скромный траппер мог оказаться сыном герцога, а бандит – его родным братом, сбившимся с пути»
Ко всему прочему, она старается понять, почему жанр вестерн появился именно в Америке. Что делает его национальным достоянием культуры Соединённых Штатов? И почему он столь живуч в кинематографическом пространстве. Елена Карцева приходит к выводу, что в некоторой степени вестерн – это американский эпос.
«Лучшие образцы вестерна можно назвать эпопеями в том смысле, что они, сохраняя все признаки жанра, опираются на свойственную эпическим творениям национально-историческую проблематику, в них есть возвышенное, идеализированное изображение героев».
Она заставляет нас вспомнить историю освоения американской земли европейскими переселенцами:
«Для них Золотым руном была плодородная земля, тучные стада, добротный дом. Для них Золотое руно – это мечта обеспеченной жизни. Миллионы Язонов, если бы они знали мифологию, написали бы, вероятно, на грубо сколоченных бортах своих фургонов имя легендарного корабля – «Арго».
Американской нации требовалась легенда о доблестных подвигах предков. Классический вестерн стал идеализировать жизнь переселенцев и ковбоев XVIII и XIX веков. И, разумеется, идеальным героям необходимо было противопоставить концентрацию зла, поднимающуюся либо в лице «дикарей» (индейцев), либо в лице всяческих бандитов с большой дороги.
Впрочем, автор не забывает нам напомнить и про то, что таким образом вестерн героизировал убийц вроде Джесси Джеймса или Билли Кида, а геноцид индейских племён вовсе переиначили в обратную сторону. Стоит оговориться (и Елена Карцева об этом тоже не забывает), что идеализация уходит из этого направления кино в процессе, когда классический его вид сменяет вестерн нового образца.
Дети Ринго Кида
Наиболее любопытная часть книги «Вестерн. Эволюция жанра» лично для меня – это раскрытие всего пути развития персонажей этого жанра. Конечно, как мы уже говорили, началось всё с фигур, подобных Бронко Билли, и, как показывает работа Карцевой, именно после них появились фразочки «Сюжет не меняется – меняется лошадь» и «Легче ковбою стать актёром, чем актёру – ковбоем». Но куда большее внимание автор уделяет героям, появившимся уже в звуковую эпоху. Важной точкой отсчёта в системе координат вестерна Карцева считает Ринго Кида из фильма «Дилижанс», сыгранного ещё молодым Джоном Уэйном.
Человек огромного благородства, способный постоять за себя и защищающий всех слабых, лишённый религиозных или социальных предубеждений. Разумеется, в финале он побеждает своих врагов и уезжает в закат с женщиной.
«Этот список – как бы квинтэссенция почти всех человеческих добродетелей»
В ногу с Ринго Кидом шагают многие герои, сыгранные в 30-е и 40-е годы звёздами вестернов: тем же Джоном Уэйном, Гэри Купером или Генри Фондой. Им Елена Николаевна также посвящает много времени, рассказывая о фильмах вроде «Моей дорогой Клементины», «Человек с Запада» (1940-го года), «Шейн» и т.д.
Но всё это нужно исследователю для того, чтобы понять, как герой вестерна развивался, менялся от десятилетия к десятилетию. И это чрезвычайно занимательно. Так абсолютно героический Гэри Купер из «Человека с Запада» превращается в объёмного Гэри Купера из фильма «Ровно в полдень».
Джон Уэйн в свою очередь проходит путь от «Дилижанса» до «Рио Браво» и «Искателей». В итоге, Елена Карцева приводит нас к современным ей вестернам 70-х годов, где уже Добро не столь очевидно отделяется от Зла, где цветут настоящие человеческие характеры и ставятся острые политические, исторические и социальные вопросы.
«Новый вестерн – в противовес традиционному, опиравшемуся на образы-маски, — захвачен обратным процессом: превращением условных фигур в живых людей, действующих не в легендарном мире и даже – в связи с нарочитым отсутствием некоторых важных историко-бытовых примет – не в своей романтической эпохе, а в некой стране, приближенной к современности по сходству нравственного климата и диалектической сложности конфликтов и человеческих отношений»
Даже для человека, очень хорошо разбирающегося в вестерне, книга Карцевой будет полезной, потому как она укладывает знания о жанре в единую и цельную систему, в которой прозрачно видны причины и следствия всех переломных точек его развития.
К сожалению, «Вестерн. Эволюция жанра» написана в 1976-м году и многих замечательных картин Карцева ещё не смотрела (например, «Непрощённого» или «Уайатта Эрпа»), но это нельзя называть недостатком.
Несчастные итальянцы
Однако есть у Елены Карцевой такой раздел в книге, содержание которого заставило меня растеряться. Это глава о спагетти-вестернах, называющаяся «Бумеранг». Данная глава, пожалуй, единственный действительно заметный недостаток исследования Елены Николаевны. Почему? Потому что внезапно из объективного, взвешенного, разумного специалиста по киноискусству она вдруг превращается в эмоциональную женщину, выводящую умозаключения исключительно на основе собственных симпатий и антипатий.
Карцева называет знаменитые картины Серджио Леоне («За пригоршню долларов» или «Хороший, плохой, злой») исключительно коммерческими поделками, эстетизирующими эпизоды насилия ради наживы.
«Дело решает, нам кажется, не обострённая социальная чувствительность, а нечто более вещественное – касса. Приняв изменения, происшедшие в американском большом вестерне (…), продиктованные временем и сегодняшним состоянием общественного сознания, за отправную точку, Серджио Леоне нарочито исказил их смысл»
«И вот теперь такой «спагетти-вестерн», как насмешливо называет критика фильмы подобного рода, это типичное порождение потребительской культуры, выряженное в модные одежды, словно бумеранг, вернулся в Америку».
Это чрезвычайно странная позиция, потому как среди американских вестернов, которые столь тщательно препарировала Карцева, есть продукция и куда более жестокая, и куда менее выверенная по режиссуре, но именно спагетти-вестерны становятся мишенью её уничтожающей критики. Иногда даже сквозит отрицательное отношение к Клинту Иствуду.
«Леоне, а вслед за ним и Иствуд надевают маски вестерна на мрачных преступников, схожих с современными гангстерами. (…) И потому их картины переполнены садистическими избиениями, издевательствами над личностью, кровью и трупами».
Поэтому я вынужден признать, что глава «Бумеранг» очень сильно снижает общее впечатление от исследования. Пожалуй, ограничься Елена Николаевна Карцева одними американскими вестернами разных эпох, её книга обладала бы куда большей цельностью и не оставляла любителей жанра в состоянии лёгкого недоумения.
Но хоть отношение Карцевой к спагетти-вестерну есть ложка дёгтя в бочке мёда, этот самый мёд становится всё же не сильно горше. Русскоязычная литература для кинематографистов и людей, интересующихся кино, редко обращается к жанровому кино. Тем более к столь специфическим направлениям, как жанр вестерн. Поэтому не ценить книгу Елены Николаевны просто глупо. Особенно потому что она, как и любая умная книга, таит в себе много важных знаний.